Если, задавая предыдущий вопрос, Норрингтон еще позволил себе улыбаться, то теперь улыбка с его лица пропала далеко и надолго... Джеймс удивленно вскинул брови и с изумлением посмотрел на Ирландку.
- Йэнна, про кого ты говоришь?
Догадок по поводу того, кого девушка назвала своей соперницей было... Одна. Всего одна догадка. И имя этой догадке - мисс Элизабет Тёрнер. Ибо больше ну совсем не к кому ревновать. Впрочем, и к Элизабет ревновать тоже смысла не было, но... Но Йэнна уже была готова закатить сцену ревности. Причем абсолютно беспочвенной. Норрингтон был практически, не побоюсь этого слова, в шоке. В таком изумлении он не был даже тогда, когда один из новобранцев на "Разящий" решил устроить себе самовольную ночную прогулку по флагману.
Джеймс в два шага вновь приблизился к девушке, на этот раз взяв ее за руку и тем самым не давая ей вновь от него отойти.
- Йэнна. Стоп! Давай выясним все по порядку, - Норрингтон выдохнул. - С чего ты вообще взяла, что у тебя есть соперница?
В такой ситуации клятвы в любви и убеждения не помогут - если человек уже не доверяет, он и не поверит в сказанное, пусть и искренне сказанное. Поэтому Джеймс попытался пойти другим путем.

"Соперница? Выводы обоснованны? Да что здесь происходит, черт возьми? С чего она взяла?" - негодовал Норрингтон, с неподдельным изумлением смотря на девушку.
Вдруг Йэнна обняла командора и выдала имя своей "соперницы". Джеймс облегченно выдохнул.
- О мой Бог... Йэнна, скажи на милость, у всех ирландцев такой характер или такое счастье досталось только мне? - Норрингтон улыбнулся.
Впрочем, вопрос девушки заставил Джеймса нахмурится.
- Ты об этом еще спрашиваешь? Не говорит ли это о том, что ты в этом не уверена? Руки командора сомкнулись в замок на талии Йэнны. Норрингтон наклонился к лицу девушки, пристально смотря ей в глаза.

Джеймс улыбнулся, поняв, что его вопрос Йэнна приняла всерьез. Видимо, вид у него не смотря на то, что он в это время пристально смотрел в глаза любимой девушке, все равно остался слишком строгий и суровый, раз даже Йэнна решила, что он это всерьез.
Норрингтон умиленно улыбнулся, когда ирландка, тараторив, стала оправдываться. Командор положил свою ладонь на ладошку девушки, а указательным пальцем прикоснулся к ее губам.
- Тише-тише... - еле слышно и улыбаясь, сказал Джеймс. - Все в порядке... Ну ты же не виновата, что я такой прямолинейный, что даже шуток понять не могу.
"А когда сам пошутить пытаюсь, то не понимают меня... Да, Джеймс, отвык ты от общения не по уставу" - хмыкнул про себя Норрингтон.
Девушка замолчала, пристально смотря Джеймсу в глаза. Норрингтон улыбнулся, с нежность, смотря на ирландку. Указательный палец осторожно скользнул по губам и остановился на подбородке, совсем чуть-чуть приподняв его. Джеймс наклонился еще сильнее, его горячее дыхание уже обжигало кожу девушки. Не в силах больше сдерживаться, Норрингтон прильнул к губам Йэнны.

Действительно, вся осторожность улетучилась куда-то, уползла на самый задний план и встревать, похоже, не собиралась. Впрочем, слуги не имели привычку бродить по дому ночью (особенно в такие зловещие ночи как эта) в отличие от хозяина этого самого дома. Вот только привычка эта появилась у него после появления в этом доме Йэнны. Раньше он, по обыкновению своему, просиживал ночи в своем кабинете за рабочим столом.
О да, все закончилось как и обычно. Может потому, что Норрингтон понял, как именно нужно заставлять заснуть в Йэнне ее ирландскую бунтовскую сущность? Или все же не понял? В общем, все равно результат был одним и тем же. И он, похоже, устраивал обоих.
Норрингтон нахмурился, услышав яростное бульканье со стороны плиты... Вода в чертовом чайнике закипела. Чертова вода. Чертов чай. Чартов чайник. Ну как же все невовремя!

Девушка что-то очень недовольно пробурчала, когда подлетала к плите. Причем опять на непонятном Джеймсу языке. Впрочем, исходя из ситуации, тональности голоса и выражения лица Йэнны можно было догадаться о контексте сказанного. Впрочем, Норрингтон все же предпочел не догадываться, что именно произнесла девушка...
Действительно, чаю, из-за которого прервался такой момент наслаждения, не хотелось совсем. Но все равно отказываться от сего напитка смысла не было.
Взгляд Норрингтона, вновь ставший задумчивым, остановился на дрожащем пламени свечи. Джеймс перевел взгляд на окно. Закрыто. Тогда откуда сквозняк, потревоживший этот маленький огонек?
- Ночь какая-то... странная... - произносить определение "зловещая" командор все же не стал. И так отчего-то было не по себе, так еще бы и девушку мог напугать ненароком.

Джеймс пожал плечами. Военному говорить о странных предчувствиях как-то... совсем уж не по статусу. Норрингтон не был суеверным, в приметы не верил, на интуицию не полагался, поэтому сейчас его слова о том, что эта ночь показалась ему зловещей прозвучали бы... не иначе как глупо.
- Погода просто для Ямайского климата... непривычная очень, - кое-как ответил командор.
Не хватало еще перед отплытием говорить Йэнне, какие у него неприятные предчувствия. Тем более, что девушка до сих пор не знает, на какое ответственное задание Норрингтон отправляет сяв этот раз. Ответственное... И опасное. И долгое. В общем, ситуация невеселая, как ни крути. Но сейчас, в эту ночь, об этом совсем не хотелось думать.
Джеймс посмотрел в окно и заставил себя улыбнуться - не стоит портить последний вечер перед отплытием. Впрочем, он уже был и так испорчен, ибо несколько часов к ряду перед этим командор провел за бумагами.

Джеймс устало вздохнул, услышав с какой интонацией девушка с ним "согласилась". Ну разумеется она ему не поверила. Нет, правильно, конечно, сделала, но Норрингтон не хотел ее волновать понапрасну. Тем более, что ему самому эти нелепые предчувствия казались просто глупостью.
Командор поймал на себе пристальный взгляд Ирландки. О, было ощущение, что его сейчас видят насквозь. Вот только Джеймсу не пришло в голову, что матросы с Разящего все время испытывают такое ощущение, особенно когда у их капитана дурное настроение, а такое случается ой как часто. И попробуйте тогда кто-нибудь при нем допустить хоть малейшую опрошлость. Нет, в принципе не накажет. Хотя фирменный прожигающий взгляд Норрингтона можно уже даже внести в список наказаний в военном флоте.
Впрочем, служба и так у командора сегодня отняла много времени, поэтому забивать голову подобными мыслями сейчас он не стал.
Заметив, что взгляд Йэнны смягчился, Норрингтон слабо улыбнулся, невольно залюбовавшись милым сердцу личиком. Джеймс покорно сел за стол, не отрывая нежного взгляда от девушки. Улыбка на губах командора скорее уже напоминала лукавую, а сам вид Джеймса в совокупности - уж как-то странно довольный...

Ну вот, девушка поймала на себе взгляд Джеймса. Н-да, Норрингтон что-то не узнавал сейчас сам себя. И он мог бы поверить в то, что у него есть склонности к оборотничеству, но сегодня было не полнолуние. Джеймс вздохнул и нахмурился.
"Нет, у меня это пооже, просто от переутомления. Спать надо больше, Джеймс, спать" - внушал себе Норрингтон опустив взгляд и потирая виски. Впрочем, внушение это было достаточно глупым. Ну представьте себе: сидит человек ночью на кухне, убеждает себя, что ему надо спать и при этом, разумеется, никуда идти не собирается, а спокойно сидит и пьет чай... А если учесть, что этому человеку завтра вставать раньше солнышка надо, а потом еще и плыть невесть куда... В общем, если бы Джеймсу кто-то сказал, что он так будет делать, Норрингтон бы счет его за сумасшедшего. Правда при условии, если бы ему не упомянули про Йэнну, находящуюся в этой же кухне...
Командор губами коснулся чашки с чаем... И понял, что зря это сделал так рано - чай был слишком горячим. Джеймс что-то недовольно зашипел и на время поставил чашку обратно на стол.

Джеймс удивленно посмотрел на Йэнну, когда та звонко засмеялась.
- Что? - недоуменно спросил Норрингтон, пытаясь понять, в чем, собственно, дело. К сожалению, сделать самостоятельно этого он не мог, потому что чтобы понять причину смеха девушки, надо было хорошо знать Командора и видеть его сейчас со стороны.
Глаза уже не слушались и настойчиво слипались, призывая Джеймса заснуть наконец. Но засыпать прямо в кухне Норрингтон не хотел, а уходить тоже не хотелось. Поэтому решено было остаться хотя бы ненадолго. Тем более, что девушка дала командору на это целых семь минут.
- Ну почему сразу на боковую? Может, я на спине привык спать... - слабо зевнув, произнес Джеймс, уже сам понимая, какую он несет чушь.
"Нет, сегодня определенно полнолуние..."

"Ничего-ничего?" - мысленно переспросил сам себя Норрингтон, усмехнувшись.
- Ничего не бывает просто так... - слабо улыбнулся он.
Что ж, пошли те пять минут, что суровая Йэнна отвела Джеймсу. Впрочем, весь вид командора говорил о том, что торопиться он даже не собирается. Хотя это совсем не означало, что по истечении отведенного времени он не покинет послушно это помещение, отправляясь в свою комнату на заслуженный отдых.
- Нет, вверх тормашками, мне кажется, спать не очень-то и удобно. Пусть я и не пробовал, но этот способ сна у меня явно вызывает недоверие... - отпивая уже чуть подостывший после прошлого неудачного раза чай, произнес Норрингтон, даже не реагируя на дальнейшие слова девушки про отбой. Ведь пока что у Командора время было, верно?..

- Хорошо-хорошо, не буду, - повторив за Йэнной жесть "сдачи себя властям", сказал Норрингтон.
Обсуждение способа сна вверх тормашками тоже невольно вызвало улыбку у Джеймса, но продолжать этот разговор уже дремлющий мозг отказывался.
Определенно - надо было идти спать. И пусть время, отведенное командору еще не совсем закончилось, зато уже кончился чай... Причем как-то очень быстро и незаметно для самого Норрингтона.
Джеймс вновь потер виски, надеясь, что ему хватило ему хватило ума не выпить чай залпом подобно путнику под палящим зноем, которому дали выпить кружку воды.
Уходить действительно не хотелось. Но было надо... Командор встал из за стола и подошел к Йэнне сзади, положив руки ей на плечи. Норрингтон наклонился к уху девушки и глубоко вздохнул, с улыбкой отмечая для себя аромат волос любимой.
- Я люблю тебя... - прошептал Джеймс, после чего скользнул губами к щеке ирландки, поцеловав ее.

"Каждую минуту" - эхом повторилось в сознании Джеймса. Норрингтон глубоко вздохнул, понимая, на что он обрекает девушку. Но изменить происходящее он был не в силах.
- Я обязательно вернусь, - твердо сказал командор, действительно поверив в это. Ведь когда есть, ради кого возвращаться, ты приложишь все усилия, чтобы действительно вернуться.
Зная их обоих, Норрингтон понимал, что если не уйти сейчас, уйти он не сможет до самого утра, что, честно говоря, не есть хорошо.
- Спокойной ночи... - пересилив себя, со вздохом произнес Джеймс, в последний раз целуя девушку прежде чем покинуть кухню.

Джеймс зашел в свою комнату, заперев за собой дверь. Норрингтон тяжело вздохнул и подошел к двери на балкон, широко распахнув ее - в комнате было душно. Зажигать свечу командор не стал - луна, пусть и неполная, хорошо освещала помещение. Стали колыхаться шторки на окнах, ощутив на себе силу ночного холодного ветра. Джеймс потянул за кончик шейного платка, развязывая его и находясь при этом в каком-то состоянии транса, пристально смотря вдаль. Нет, странное ощущение относительно этой ночи у командора не прошло, но Норрингтон уже не обращал на него никакого внимания.
Избавившись от лишней одежды, Джеймс лег на кровать, в надежде, что сможет заснуть хотя бы в ближайшие часа два... Так всегда - когда знаешь, что завтра предстоит что-либо очень ответственное и надо выспаться, никогда не заснешь вовремя... Закон подлости - действует всегда. Или просто мы привыкли в это верить?
Где-то минут через 40 Джеймс все же уже находился в состоянии дрема, хотя сном это все равно назвать было нельзя, но зато хоть что-то, ибо силы были нужны...

Половина сознания еще здесь, другая - где-то уже там... Очень двойственное состояние, надо сказать. Собственно, оно и называется дремотой. Перед глазами уже появлялись неясные картины, посланные сонным вображением, которое, собственно, как раз во сне и получает настоящую свободу. Наверное поэтому-то нам зачастую и снится какой-то бред чистой воды - потому что фантазия бушует, чувствуя и зная, что теперь ее уже не остановит мирно спящий разум.
Вот и сейчас в голове Джеймса творилось что-то невообразимое. Какие-то очертания пещеры, глухой вой где-то вдали. Благо, дремота - еще не сон, и та часть сознания, что еще пыталась бодрствовать, заставила Норрингтона открыть глаза и прекратить то безобразие в голове, которое у него творилось. Командор вздохнул и вновь закрыл глаза, уже окончательно засыпая.